… Толкаю дверь вбок и делаю шаг внутрь пустой, залитой лунным светом, комнаты. Шум дождя давит на виски, темные лужи можно было бы принять за воду, если бы не два тела, одежда которых была насквозь пропитана кровью. - Мама… Папа… Медленно ступаю босыми ногами по холодному деревянному полу, мне страшно переступить черту из лунного света и собственных страхов. Кто-то медленно делает шаг навстречу, и холодный серебряный луч освещает его руки, испачканные в крови. Эта до боли знакомая форма члена АНБУ, несомненно, принадлежит убийце. Преступник поворачивает лицо к свету, и я вижу протектор с символом Конохи. Тонкие черты лица, холодный незнакомый взгляд. Не может быть… Черные глаза погрузились в кромешную темноту. Грудь ещё нервно вздымается после ночного кошмара, но приятная тяжесть чужих рук успокаивает. - Спи… - слова брата тонут где-то в районе затылка. - Да уж, уснешь тут... – отвернувшись от неприветливой тьмы, я утыкаюсь холодным носом в горячую грудь старшего брата. Цикады тянут на улице свою песню, а ветер неторопливо перешептывается с кронами деревьев в саду. Наши обьятия настолько тесны, что врядли можно подумать, что мы братья, а не любовники. Но жмемся мы друг к другу по иной причине: этой ночью жутко холодно. Простыня, служившая одеялом, сбилась в ногах старшего Учихи, и я, откровенно говоря, замерз. Попытки натянуть на себя этот кусочек материи были тщетны: Итачи крепко держит меня в объятиях. - Ммм… - Тогда обними меня. – мне хочется хоть как-то согреться. - Не боишься? – Итачи сонно мурлычет себе под нос, и тонкие пальцы с силой впиваются в мою спину, заставляя двигаться ближе. - Нет… - ворчу я, продолжая жаться к спасительному теплу, просовывая свою правую ногу между ног Итачи. - Осторожней, отото… - А то что? - Иначе, кто-то будет спать один. В татами-рум. - Я буду только рад этому, наконец-то, высплюсь. - И, вконец, замерзнешь на холодном полу… - Итачи зарывается в мои волосы. Эти моменты, когда мы были просто братьями, а не шиноби, наследниками клана Учиха, были самыми дорогими в нашей жизни. С тех пор, как мы стали жить отдельно от родителей, сославшись на трудности тренировок и необходимость уединения, эти ночи стали походить одна на другую: тесные объятия, настойчивый Итачи и всё еще замкнутый я. - Спишь? - Нет. – я лежу и мерно вдыхаю запах любимого брата. - Тогда… - объятия размыкаются, а тонкие пальцы больно хватают меня за подбородок и поднимают лицо вверх. Жесткие, теплые губы впиваются в полуоткрытый рот. Язык аники проникает всё глубже, заставляя меня переворачиваться на спину. Но я не в силах прервать этот грубый, согревающий поцелуй. Мягкие локоны брата спадают ему на плечи и повисают в воздухе, щекоча меня. Меня одолевают желание и злость на брата, поэтому, едва он ослабляет поцелуй, как мои тонкие пальцы упираются в грудь уже нависшего надо мной аники. - Что ты делаешь… Перестань… - голос звучит жалко и неубедительно. Я и сам понимаю это, поэтому, в подтверждение своих слов, отворачиваюсь. Но уже слишком поздно, теплая волна разливается по телу, и остается лишь ждать. Быть может стоит закрыть глаза... - А я просил быть осторожнее… - упругими губами Итачи прикусывает тонкую кожу на открытой шее, касается носом мраморного островка за ухом. – Ты сам знал, чем это закончится. Голос искусителя, которому нет сил сопротивляться. Голос, возводящий меня до небес и зовущий в пучину ада. - Глупый маленький брат, неужели ты думал, что я засну без твоих поцелуев? – губы Итачи едва касаются меня, но ощущение не было бы менее болезненным, если бы он водил по телу раскаленным железом. - Ты стащил с меня всё одеяло, я замерз!.. - Тогда, почему ты не попросил меня об этом раньше? Неужто ты думал, что я позволю своему аники замерзнуть? – ладонь мягко скользит по бледной груди, лаская твердые, то ли из-за холода, то ли из-за бросающего в дрожь возбуждения, соски. - Пре..прекрати… - голос предательски дрожит, а руки, которыми я старался оттолкнуть Итачи, перехвачены, и теперь прижаты к полу над головой. Несколько слабых попыток вырваться. Чтобы потом оправдаться перед собой и обвинить во всем слишком настойчивого брата. - Прекратить? – мучитель смотрит в мои едва прикрытые глаза, глаза жертвы. Если бы Итачи умел улыбаться, то на его лице сейчас непременно была бы улыбка. Все мое существо не хотело останавливаться, но разум твердил обратное. За последние полгода я так и не мог смириться с тем, что любовь к Итачи была не только братской. И каждый раз, физическая сторона любви рождала во мне чувство позора, стыда и отвращения к самому себе. - Прекратить? – ровный, спокойный голос. Длинные пальцы сжимают мою возбужденную плоть, а взгляд черных глаз пронзает насквозь. Он мог бы взять меня силой, используя Цукуёми, но никогда не делал этого, заставляя просить меня самому. Здесь, в реальности. Ноги Итачи сжимают мой торс, губы касаются открытой шеи, а волосы щекочут ключицу. Руки все так же зажимают запястья над моей головой. Острый язычок, в обрамлении тонких губ, ласкает бледную шею. Он поднимается от самой ямки у основания шеи, обводит по кругу кадык, и срывается с подбородка, оставляя за собой мокрую дорожку, которую Итачи обдувает, словно легким ветерком. Когда он делает так, я ощущаю, словно этот путь проделан заново. По телу пробегают мурашки, и тогда Итачи проводит языком эту линию снова. Я чувствую, как его пальцы сжимают мои запястья все сильнее, казалось еще немного, и кровь застынет у меня в ладонях. -Нии-сан… -Мм? – он поднимает лицо и смотрит на меня, ожидая услышать эти слова. Но пока еще рано, я еще не хочу сдаваться. Мой рассудок еще сопротивляется, и стучит в виски так, что я было готов поверить ему. Если бы не брат, если бы не его холодные пальцы, если бы не… Я чувствую, как Итачи мягко целует мое запястье. Я прикрываю глаза, и тело мое пронзает прохладная, трепещущая нить удовольствия. Кажется, что его губы ласкают меня через кожу – так остро я ощущал его поцелуй. - Зачем…? Итачи не слушает меня, его губы покрывают поцелуями всю внутреннюю сторону моей руки, он доходит до локтевого сгиба и проводит языком вдоль тонких голубых вен, которые похожи на чернильные узоры под светлой кожей. Мои веки дрожат. Из-под длинных ресниц осторожно, словно боясь потерять остроту ощущения, которое ты даришь мне, я вижу томящиеся угольки твоих черных глаз. Ты знаешь, что я наблюдаю за тобой, но продолжаешь играть по придуманному тобой сценарию. Твоя черная челка прячет от меня глаза, я не вижу, как твой острый язык касается тонких губ, как твои веки прикрываются от удовольствия. Меня бьет легкая дрожь. Нет, мне не холодно. Я горько усмехаюсь про себя: как же легко я сдаюсь перед этим демоном. Итачи приподнимается, и несколько прядей спадают на плечи. Ты даже ночью не распускаешь свой хвост, но я все равно знаю, что в такие моменты шелковые локоны выпадают из потрепанной резинки. - Нии-сан… Я тяну к нему ладонь, перебирая пальцами выбившуюся прядь. Он слегка разворачивает лицо, целуя кончики моих пальцев. Прохладные поцелуи, но почему-то от них меня бросает в жар. Нежность, которую дарит мне брат, сравни сладкому медленному яду, от которого я предпочел бы умереть. Ночью я прощаю ему все грехи. Мой ласковый убийца. И вот, он закидывает мою ногу к себе на плечо. Его холодные, влажные губы касаются моей столь чувствительной кожи. Дрожь моего тела становиться еще сильней. Нетерпение, вожделение и, ещё не покинувший меня, страх овладевают мной. Итачи покрывает поцелуями всю внутреннюю сторону бедра. Он опускается так низко, что его челка щекочет низ живота, и тогда он возвращается выше. Холодные пальцы аники медленно гладят мой живот. Я чувствую, что ты замерз, но я не был уверен, что это заметил ты. Ты слишком упиваешься своей властью надо мной. Устав покрывать поцелуями мои бедра, ты смотришь на меня своим томящимся взглядом, и проводишь короткими ногтями по моем телу: упругий живот, еще мальчишеская грудь, оставляя красные полосы на тонкой кожи с боков. Ты склоняешься надо мной, и наши члены соприкасаются. Я не могу смотреть на это, поэтому лишь прикрываю глаза, и тогда ты, облизав свой палец, касаешься им моего лба, пытаясь разгладить образовавшиеся морщинки. - Не хмурься, тебе не идет. Я чувствую, как мой язык безуспешно пытается сопротивляться твоему, но он быстро сдаётся под этим натиском. Ты медленно завладеваешь всем моим ртом. Проводишь своим языком под моим, заставляя меня почувствовать металлический привкус во рту, который мне хочется ощутить снова. Мой брат никогда не теряет самообладания. Ему нравится подолгу мучить меня, и когда уже я не выдерживаю, мой голос тонет в волнах наслаждения. Я умоляю аники, но не понимаю, слышит он меня или нет. Мой мучитель. Мои пальцы путают твои волосы, заставляя тебя поднять на меня свой жгучий взгляд. Я неуверенно улыбаюсь, безуспешно пытаясь заставить тебя сжалиться надо мной. Но ты лишь снова опускаешь свой взгляд, и продолжаешь томить меня поцелуями. - Нии-сан, я… - Да, мой отото… Ты говоришь это, не отрываясь от поцелуев, и горячее дыхание обжигает меня. Я ощущаю каждое слово, сказанное тобой. Ты опускаешься все ниже, понимая, что я еще не готов умолять тебя вслух. Во мне срабатывают какие-то рефлексы, и я пытаюсь сжать колени. Но ты лишь кладешь свою ладонь мне на бедро, и я позволяю тебе опуститься ниже. Едва касаясь губами, ты целуешь мою возбужденную плоть. Я знаю, что ты лишь дразнишь меня, ведь так было много раз до этого. Дрожь снова заставляет мои зубы стучать. Я тяну свою ладонь к тебе, если это мираж, то пусть растает, если же реальность… Наши пальцы переплетаются, и я чувствую, что твоя ладонь тоже дрожит. Я ощущаю, как сильно ты сдерживаешь себя, размеренно обхватывая губами головку моего члена. - Итачи… Ты касаешься кончиком языка головки. - Итачи… Я сжимаю твою ладонь еще сильнее. - Итачи…! Ты обхватываешь губами мою возбужденную плоть. - Нии-сан…! Смотришь на меня томным взглядом и, облизав палец, касаешься узкого колечка мышц. Вбираешь в себя мой член слишком медленно, томящее медленно, болезненно медленно. Я чувствую, что твой палец внутри меня. До сих пор не могу привыкнуть к этому чувству. Ты мягко надавливаешь, и снова погружаешь меня в шелковый плен влажного рта и тугих губ. Я держу твою ладонь и чувствую, что ты сжимаешь мою ладонь еще сильней. Твои движения размерены, но я все равно замечаю, с каким нетерпением ты входишь в меня еще одним пальцем. У меня затекла шея, ведь все время я наблюдал за тобой. Вольно откидываю голову назад. Вот то, чего ты так давно ждал. Веки плотно сжимаются, словно так я скроюсь от тебя. Но тьма дарит хоть какое-то подобие безопасности. Она служит оправданием этих слов. - Я хочу тебя, нии-сан… Ощущение прохлады на моей возбужденной плоти. Ты выпускаешь меня из томящего плена, вытаскиваешь из меня пальцы. Я уверен, сейчас ты смотришь на меня, а я могу лишь жмуриться еще сильней, да сжимать твою ладонь. Я чувствую, как ты склоняешься надо мной, наши пальцы разъединяются. Я неохотно отпускаю твою ладонь. Даже с закрытыми глазами я знаю, что ты нависаешь надо мной. Это так давит на меня, все это… Страх происходящего. Я открываю рот, чтобы сказать о том, что передумал, и все это ошибка, но ты крадешь с моих губ застывшую просьбу. В который раз… Я чувствую, как моего живота касается твой возбужденный член. Нии-сан. Итачи. Ты подаешься назад, и я чувствую, что сейчас это произойдет. Но ты лишь приставляешь головку ко входу. - Саске… Твой тихий голос, ровный, спокойный. Но я услышал больше - это едва заметный хрип. Пока мои глаза закрыты, ты не продвинешься. Я знаю это… Из-под опущенных ресниц, я вижу его прекрасное тело. Почему я ни разу не касался его сам? Мне было страшно переступать эту черту самому… Я отворачиваюсь, но искоса наблюдаю за аники. Ты слегка надавливаешь и проникаешь в меня. Мне было не так больно, как в первый раз. Я лишь глубоко вдыхаю. Мои колени покоятся у тебя на плечах, ты целуешь мои ноги и двигаешься во мне, раз за разом будоража океан ощущений. Ты слишком любишь меня, чтобы вколачиваться с остервенением в мое беззащитное тело. Твои губы касаются моего бедра, я чувствую, как ты дрожишь между моих ног. -Аники… Ты лишь смотришь на меня. Молчишь. Снова молчишь. Твой взгляд такой мягкий. Почему я не знал, что ты бываешь таким? - Итачи… Ты наклоняешься ко мне, и я замечаю легкий румянец на твоих щеках. Мои руки смыкаются за твоей шеей. Наши тела двигаются навстречу друг другу. Ты все еще думаешь, что мне больно, и твои движения осторожны. Ты даже не стонешь. Я никогда не слышал, чтобы ты стонал. Ты лишь хрипишь и шумно выдыхаешь. Я морщусь от осознания природы этого удовольствия. Плен, в который я добровольно сдаюсь. Моя сущность напряжена словно струна. И с каждым толчком она натягивается все сильней и сильней. Судорога сводит мое напряженное тело, и я стискиваю зубы. Из моей груди вырывается хрип. Я глухо падаю на футон. Мой аники следует за мной, и я чувствую тяжесть его тела. Волосы растрепались и падают мне на лицо. Я знаю, что твои глаза закрыты, а ты больше не произнесешь ни слова. Мои пальцы касаются твоей влажной щеки. Ты так и будешь молчать, а потом ляжешь рядом, уткнешься мне в макушку и уснешь. А завтра ты проснешься, будто ничего и не было, равнодушная маска на лице, которую я вижу изо дня в день. - Нии-сан, - я провожу дрожащими пальцами по твоей влажной холодной щеке. Я не хочу думать о «завтра», не хочу вспоминать о том, что мы братья. Все, чего я хочу, так это ощущать приятную тяжесть твоего тела до самого утра.
