Мрак. Боль. Отчаяние. Они всегда преследовали меня, всегда гнались за мною. Я никогда не мог спрятаться от них, убежать… Они терзали мое сердце, как стервятники, выклевывали из него всю плоть, оставляя только пустоту. Они сжигали мою душу на большом огне ада, они рвали мою жизнь на мелкие куски. Я словно медленно умирал, ожидая того момента, когда последний удар сердца раздастся в груди и эхом отзовется в мозгу. А затем тишина… Мои глаза медленно закроются, мои руки уронят катану на мокрую землю, а дождь смоет эту боль и страх своими прозрачными холодными слезами. Я так хотел умереть. Я думал, что это и есть выход. Ты приказал мне ненавидеть тебя, ты поселил в моей душе тьму, заставил меня гнаться за тобой, искать, мстить. И я искал. Каждый день я просыпался с мыслью, что скоро придет твоя погибель. И уже представлял, как проткну твою плоть своей острой, как бритва, катаной, а ты упадешь на сырую землю, и где-то далеко-далеко в небе одна звезда погаснет навек, и больше никогда не будет мерцать. Так я думал всегда, когда шел за тобой, брат. Всегда, когда воспоминания снова душили мое горло, а комок подкатывал нему. Тогда мне снова хотелось разреветься посреди дороги, а сердце разрывалось на куски от противоречий. Зачем? Почему? Ты сказал мне тогда свою причину: «Я хотел проверить себя». Я не верю тебе, аники. Но все равно ты поплатишься за все. Я отомщу тебе ни за мать, ни за отца… я отомщу за себя…. Ты бросил меня тогда, оставил на произвол судьбы, как ненужную игрушку. Ненавижу… Ты заставил любовь превратиться в пыль. Ненавижу… Ты стер меня и мою жизнь. Ненавижу… И поплатишься за это. Я не хочу просто вот так жить, осознавая, что ты не познал ту боль, что познал я. И ты насладишься ею сполна. *** Я шел по заснеженной тропке, которая вилась через лес и скрывалась за дальним лугом. Я знал, что ты прячешься где-то здесь, ведь никто так и не нашел твоего тела, после погрома Акацук. После той кровавой битвы прошло много времени, и у меня практически не было никаких зацепок относительно твоего существования. И вот теперь я знаю, что ты жив и что ты здесь. В этой заснеженной стране, про которую забыли даже пять главных деревень, можно отлично укрыться от врагов. Никто даже не подумает искать тебя в ней, кроме меня… Я долго собирал информацию. Ниточки были такие слабые, что вот-вот грозились порваться. Но судьба не дала мне потерять тебя. Путник рассказал мне, что видел двоих в черном плаще с красными облаками и что они шли в сторону заброшенного старинного дома на краю леса. Туда уже никто не ходил много лет, но эту тропку знают все жители местной деревушки. Именно по ней я сейчас шел. Было трудно передвигаться, потому что намело сильно, и снега было по колено. Но что самое плохое - у меня окоченели ноги и руки, потому что я не рассчитывал ходить по такому снегу. Но это все мелочи, пусть я и умру от переохлаждения, но я убью тебя любой ценой. Таков мой путь, на который ты сам меня направил. Стало уже темнеть. Здесь солнце заходит рано, поэтому день длится всего несколько часов. Я поспешил, чтоб в темноте не сбиться с дороги. Хотя я и мог применить шаринган, но я настолько устал и замерз, что тратить лишнюю чакру – это просто безумие. Тогда я точно не дойду до этого проклятого дома, а упаду на полпути больше не встав. Идти стало еще труднее, а сумерки уже сгустились над лесом. Оставалось еще немного, но тут-то и была вся проблема. Дальше тропка вела через чащу, где было темно, хоть глаз выколи. Я не стал останавливаться, потому что точно бы замерз. Мое тело уже двигалось механически, словно некто управлял мною. Мой мозг уже грозился отключиться, но сознание я старался держать, как мог. Стало уже совсем темно, а из-за облачности луны не было видно. Ничто не могло мне указать путь. Я двигался наугад, полагаясь на интуицию. Я не знал, сколько я так прошел, как слепой, но вдруг я увидел маленький свет. Он был таким тусклым и неярким, что я не сразу заметил его. Он был готов вот-вот погаснуть и оставить меня среди ночного мрака и зимнего холода. Я поспешил на этот свет. Мне уже было плевать, есть там мой брат или его там нет. Я настолько замерз, что не мог даже толком соображать. Я, как зомби, двигался на этот лучик надежды, стараясь вырваться из пут ночи. И он не гаснул, а наоборот разгорался все сильнее и сильнее, как маяк, он указывал мне дорогу, чтобы не потонуть в темной пучине тьмы. Вскоре я вышел из леса и увидел большой старинный дом, хоть он мне и показался лишь тенью на фоне хмурого темного неба. Я поспешил к двери, быстро ступая оледеневшими ногами по белоснежному снегу. Я подошел к ней и постучал. Мерным эхом раздался стук, но дальше ничего не последовало. Я отошел от двери и посмотрел на окно. Этот свет не может обманывать – в доме кто-то есть. Я еще раз постучал, хотя мне было сделать это неимоверно трудно и больно, поскольку пальцы сильно замерзли. Немного подождав, я услышал чьи-то тихие шаги. Холодный ветер налетел на меня с неимоверной силой, когда открылась дверь. Человек, который выглянул из-за нее, что-то спросил, но я уже ничего не слышал. Мое тело ослабло, а мозг не выдержал – все погрузилось в огромную черную пропасть. Когда я попытался открыть глаза, все вокруг закружилось и завертелось. Стало подташнивать, а тело ныло от тупой боли. Так плохо мне еще не было. Я подумал, что, может, мне и не стоило так нестись за братом, а сначала нужно было прикупить теплой одежды. Что теперь говорить… Я замерз так, что даже пошевелиться не мог. Когда зрение пришло в норму, и вещи перестали кружить хоровод, то я приподнял голову и осмотрелся. Я лежал на небольшой кровати, которая стояла возле окна. Хоть окно и было старым, но в него не дуло. Меня чем-то накрыли, наверное, одеялом и покрывалом. Было довольно тепло, хотя ноги все равно мерзли. Наверное, я их сильно обморозил. Когда я повернул голову, то увидел небольшой шкаф, стоящий возле стенки. Он был таким большим, что занимал большую часть комнаты. Возле моей кровати стояла тумбочка. На ней были какие-то лекарства, мази, куча разных бутылочек с чем-то непонятным и бинты. В моей голове промелькнуло: «Зачем здесь бинты, я же не раненый какой-то». Вдруг я почувствовал резкий запах саке. Этот запах был таким сильным, словно здесь кто-то устроил пьянку. Я снова посмотрел на тумбочку. На ней стояло пять или шесть одинаковых баночек. Вынув из-под одеяла руку, она была вся забинтована, поднял ее, повернул одну баночку, прочитав «Саке». Да, я не ошибся, что пахнет рисовой водкой, и даже понял, зачем она нужна здесь. Самый простой и эффективный способ помочь замерзшему человеку - это натереть его тело спиртом. Не знаю, зачем они меня забинтовали, как мумию, но саке, видимо, не жалели. От меня пахло так, словно я на месяц в запой ушел и вот только вышел. Даже самый заядлый пьянчуга может мне только позавидовать: такого перегара он еще вряд ли знал, да и я тоже. Я попытался сесть, но у меня ничего не вышло. Голова снова начала кружиться, а вещи в комнате танцевать кан-кан. Я был таким слабым и беспомощным в тот момент, что мне даже злостно на себя стало. Опять это слово «слабость», опять те воспоминания, опять боль… Я подумал, что стоило бы отблагодарить хозяев дома за то, что они меня спасли. Вскоре дверь открылась, и вошел… Итачи! Я уставился на него, как на привидение. Я не мог поверить, что это был он, живой, вот здесь, рядом. Я не мог поверить, что он был настоящий. Сейчас я меньше всего ожидал его увидеть. Я был не готов, не хотел, чтобы он видел меня таким – слабым, ничтожным. Мне стало не по себе. Я засунул руку под одеяло и сжался. Теперь я подумал, что он сейчас убьет меня и все кончится. И даже был бы рад такому исходу – больше не мучиться, но Итачи только подошел к кровати и сел на ее краешек. Он молча смотрел на меня, словно изучал, мне стало еще более неловко. И вдруг показалось, что это был не тот Итачи, за которым я гнался, что его подменили. Тот бы смотрел на меня своим равнодушным взглядом, пронизывающим насквозь, а этот наоборот смотрел на меня с заботой, как тогда…в детстве. Я кашлянул, прогулка этим вечером давала о себе знать. Наверное, я простудился ко всему прочему счастью. - Как себя чувствуешь? – его голос звучал так тихо и монотонно, как тогда, когда я простудился на улице, и мама попросила его посмотреть за мной. Тогда он тихо рассказывал мне о своих миссия, о тех местах, где он побывал, а я, как завороженный, слушал его рассказы, впитывая их, как губка влагу. Мне всегда нравился его голос: такой бархатный и красивый. Итачи мог убаюкать меня им, когда мама была не в силах это сделать. Он тогда был для меня всем, а теперь стал никем. Теперь он мой враг, хоть и родной брат… Я нахмурился и смолчал. Противоречивые мысли кружились в голове, но они все скоро исчезли и уступили место ненависти. Мои воспоминания всегда помогали мне побороть какие-то хорошие чувства, особенно по отношению к аники. Он тоже помолчал, рассматривая меня, словно я был не из этого мира, а совсем из другого. Мне стало неловко. Такой странный взгляд, странные движения. Где же весь твой холод и равнодушие, а? Тишина стала слишком напряженной, воздух словно зарядили электрическим током. Мне хотелось убежать отсюда. Я стал жалеть, что пошел сюда, что постучался именно в этот дом, хотя ничего другого мне не оставалось. Теперь стоит быть более предприимчивым и предвидеть все, но даже Бог, там, наверху, я думаю, не может знать все. Хотя я в него и не верю, особенно после того дня…. Итачи все еще смотрел на меня своими черными бездонными глазами. Как давно я не видел этих родных глаз. Но снова детские воспоминания… Нет. Только не в этот раз. Все, мое детство ушло, когда ушел он, теперь я стал взрослым, теперь я смогу отомстить. - Получше бывало, – съязвил я и уставился в потолок. Он был старый и грязный, краска уже давно стерлась, и теперь вместо красивой отделки видны только старые, темные балки, покрытые плесенью в углах. Видимо, тут давно никто не жил, а теперь поселился он… Стоп, тот человек говорил, что видел двоих в черных плащах, значит… Я снова перевел взгляд на брата. Тот уже не смотрел на меня, а куда-то на стенку. Наверное, он там нашел что-то очень интересное. Ну и плевать на него. Вот только вылечусь и тогда припомню тебе все хорошее, братец. Вот только бы поскорее вылечится… Я снова попытался сесть. Вышло уже лучше, но все рано я не смог сесть полностью и повалился на подушку. Мысленно прокляв весь свет, я оставил эти жалкие попытки и обратился к брату. - Ты тут один живешь? Не слишком ли много комнат для тебя? – хотелось дать ему в морду за его равнодушие. Хоть бы бровью повел, так ничерта. Впрочем, как всегда. Снова это равнодушное лицо и холодный взгляд - Нет, не один. Со мной живет мой напарник… - а, эта рыбина, как же, знаю. Впрочем, мне все равно. Только бы поскорее вылечится. Я дернулся и перевернулся на другой бок. Все тело дико болело, когда я пытался шевелиться, но, что поделать, видеть лицо брата я не хотел. Как же хотел бы проткнуть его сейчас катаной и увидеть, как он будет корчиться в конвульсиях. Я очень часто представлял себе, как буду его убивать, и, как его алая кровь будет сочиться из разорванной плоти, унося с собой жизнь. А я буду стаять и смотреть на мое возмездие. Да, вот это месть! Я хмыкнул и улыбнулся собственным мыслям. Жажда мщения уже разлилась по моим жилам, будь здесь хоть что-то напоминающее нож, я бы тут же схватил его и пронзил горло брата. И стал бы наслаждаться его смертью. Я уже забыл, что брат все еще сидит на кровати. Только когда я снова повернулся на спину, я увидел его. Он все еще смотрел в окно, за которым мерно падали снежинки. Его взгляд был все таким же холодным, но с каким–то оттенком грусти. Словно на него давил тяжкий груз, от которого он никак не мог избавиться. Он снова повернул голову и посмотрел на меня. Только теперь я всмотрелся в его черты. Его красивое лицо было болезненно-бледным, глаза были пустые, словно жизнь уже покинула их, они видели все, но не находили ничего. Странная мысль промелькнула в моем мозгу, заставляя перевернуться душе наизнанку. «Он…болен…» Но тут же я сам посмеялся над собой и откинул такую глупую мысль прочь. Мой брат не может быть болен… - Я хочу поспать… - я решил спровадить его. Он вздохнул и встал. - Если что понадобится – позови. Я буду в соседней комнате. – Не волнуйся, не позову. - Кстати, ты что, натирал меня этой рисовой водкой? - Да, это был единственный способ спасти тебе жизнь. - Зачем?... - Чтобы ты смог отомстить…. Он больше не сказал ни слова и вышел из комнаты. Я так и остался лежать, перебирая разговор в голове. Нет, не было тут никакой логики…. А за окном поднялся ветер, он закружил снежинки в своем бешеном танце, унося их далеко за горизонт. А они, беспомощные и маленькие, безмолвно покорялись этой великой и сильной стихии, которая может дать жизнь или забрать ее. Я недолго так лежал. Мысли мои совсем запутались в паутине событий, распутать их было слишком сложно. Слишком много непонятного, слишком мало логики. Вскоре в дверь постучали, я подумал, что это пришел Итачи, хотя зачем ему стучаться? Дверь тихо открылась и в проем просунулась синяя рыбья морда. - А, значит, не спим, что ж - это к лучшему… Этот акул не спеша подошел к кровати и сел на нее. Нет, скорее плюхнулся, от чего я скривился от резкой боли. - Больно, значит, понимаю… После такой долгой прогулки по морозу и не так больно бывает. Но тебе еще повезло, малыш, что мы вылечили тебя, а то бы без конечностей ползал или еще хуже – вообще бы помер… - «малыш»! Это кто тут малыш, рыбина?! Но к чему он клонит? Мне стало как-то неуютно, когда он говорил все это мне. Зачем он пришел? Чего хочет? Странно… - А ты большой дурак, хоть и Учиха. Хех, наверное, у вас там много было таких придурков… - Кисаме помолчал, - чего ты хочешь от жизни? Я был удивлен. Никогда не думал, что мне зададут такой вопрос… - Моя цель сейчас – это месть, а остальное не имеет значение… – я холодно отчеканил каждое слово, чтобы он уяснил себе их раз и навсегда. Я не хочу церемониться с ним и будь моя воля, порубил бы всех к чертям. Эта рыбина начала меня раздражать, но ничего поделать я не мог. Оставалось только быть холодным и равнодушным и хоть как-то сдерживать свое раздражение. Это моя маска, и она отлично срабатывала в таких ситуациях. Я не буду снимать ее. - Хех, а потом что? – Кисаме смотрел на меня и ехидно улыбался. Чего он хочет? Ксо, была бы сейчас катана… - Потом буду возрождать клан… - возрождать проклятый клан, хех, вот судьба у меня. Эта проклятая кровь Учих…только от меня зависит, будет она жить или нет… - Ага, ну давай. Я промолчал. Кисаме еще немного посидел, а затем поднялся и, буркнув что-то себе под нос, вышел вон. Мне стало даже легче, что он, наконец, ушел и я мог спокойно подумать. Все раздражало, а тело болело нещадно, заставляя меня изредка сжимать простынь, которая готова была вот-вот порваться. Хотелось пить, но я не мог позвать брата из принципа. Повернув голову, я посмотрел в окно, где было скупо видно дальний горизонт, изрезанный верхушками деревьев, а мелкие снежинки падали вниз, украшая природу. Они притянули меня, заставляя приподняться с кровати и повнимательнее рассмотреть их. Разные, совершенно не похожие друг на друга, они все падали и падали, задерживаясь на оконной раме, покрывая ее пушистым ковром. Я всегда думал, как природа смогла создать такие причудливые узоры из обычного льда, сделать их практически невесомыми и прекрасными. Они, словно пушинки, разлетались по всей округе, оседая там, куда укажет им ветер. Смотреть, как падает снег, я любил с самого детства. Бывало, пойдет первый снег, так я тут же выскакивал на крыльцо и ловил снежинки ртом, думая, что это кусочки сахарной пудры. Они не были сладкими, но я не мог остановиться, потому что это было весело, интересно, забавно. Я всегда любил снег, сколько помню себя… И ты любил его, брат, я знаю… - Саске, - от твоего голоса я слегка вздрагиваю. Не ожидал, что ты еще придешь сегодня. Медленно переворачиваюсь на бок, чтобы увидеть тебя. - Что? – мой голос как всегда холоден и спокоен. Но ты смотришь на меня как-то странно, в твоих глазах я прочитал…боль. Что случилось с тобой, аники? Почему ты бледен и слаб? Такие вопросы пронеслись в моей голове, но я только отогнал их прочь. Ты не можешь быть слабым, ты всегда в отличной форме. - Я принес тебе еды, - сказал он и поставил поднос с каким-то бульоном на тумбочку возле кровати. Я скептически посмотрел на еду, а затем на брата. - Итачи… - я все-таки решился поговорить с ним. Я хотел узнать то, что мучило меня уже давно, - я не понимаю тебя. - Что непонятного, глупый младший брат? – он снова посмотрел в окно. Я внимательно наблюдал за ним и просто не узнавал теперь. - Ты… - я на мгновение запнулся, - ты спасаешь меня, чтобы я тебя убил, так? Он ничего не сказал, а лишь кивнул головой. Я снова впал в ступор, не понимая, зачем он все это делает. Он же тиран, убийца и головорез. Его нужно убить, чтобы отомстить, чтобы снять позор с нашего клана. Но почему у меня сейчас нет сил, чтобы даже сказать ему грубость. Итачи присел на краешек кровати и посмотрел на меня. - Мы с тобой особенные братья, Саске, таких, как мы, больше нет, - он говорил эти тихо и спокойно, как тогда, на крыльце. Он хотел, чтобы я все понял, но я не понимал и сейчас не знал, что нужно делать. Я молча смотрел на него, а моя голова давала сбои в логике и морали. Я не верил ему, вернее, не хотел верить, но его голос, его взгляд, его движения – все напоминали мне моего аники, которого я любил больше всего на свете. Он слегка улыбнулся и дотронулся до моей щеки. Меня тут же дернуло, словно по мне пробежал электрический ток, но я не двигался. Я просто не мог противиться самому себе. Итачи внимательно посмотрел на меня, а затем провел ладонью по моей щеке. Мне стало совсем не по себе, но я даже слова не мог сказать. - Ты так вырос, Саске, - сказал он тихо, отчего какое-то странно чувство разлилось по моему телу, словно в мою кровь подмешали сладкий бальзам, - а я и не заметил. Я машинально кивнул, не в силах оторвать взгляда от брата. Он как-то странно смотрел на меня, его взгляд сменился из равнодушно-грустного на нежно-томный, что меня немного удивило. - Итачи, ты… - хотел было сказать я, но тут меня нагло прервали поцелуем. Страстным, немного грубоватым, но в то же время не менее сладким. Он легонько куснул мою нижнюю губу, затем провел по ней язычком, отчего меня накрыла волна удовольствия. Это как будто ток предали по всему тему, словно в голову ударил адреналин – нежно, чувственно и страстно. Я не знал, что мне делать, как вести себя. Тело требовало продолжения, а разум твердил мне остановить его. Еще мгновение, еще секунду и я готов был оттолкнуть его, ударить и закричать… Был готов… Но не смог… - Саске… – он прошептал мое имя и снова впился в мои губы, слегка обнимая меня. Я не в силах противостоять Итачи, положил одну руку ему на плечо и слегка приобнял, все еще смущаясь. Я не верил, что это может быть на самом деле, поэтому решил, что это сон. Да, приятный, нежный и ласковый сон, который я не хочу прерывать. Мне стало жарко, все мое тело наполнялось каким-то новым чувством, внизу живота стало приятно тянуть, отчего я сам прижал к себе брата, утопая в его ласках. - Это лишь сон, права? – твердил я, покрывая его шею поцелуями. - Лишь сон… - шептал он мне на ушко, покусывая мочку. Я чувствовал себя льдинкой, которая сейчас растает под июльским солнцем, и от этого ощущения голова шла кругом. Он уложил меня на кровать, целуя мою шею, затем стянул с меня майку и отбросил ее куда-то прочь. Я увидел, что она угодила в угол комнаты, но затем новая волна наслаждения заставила меня закрыть глаза. - Аники… – выдохнул я, когда Итачи стал играться с моими сосками, целуя их и посасывая. Такого я еще не испытывал никогда: жар, смущение, наслаждение – все переплелось в один клубок, ломая мою реальность. Он только улыбнулся и стал спускаться все ниже, целуя живот. Мне стало немного больно, я слегка сжался и зажмурился. Бинты на руках мешали, но я решил не трогать их. Итачи, увидев это, сразу перестал меня ласкать и поднял голову. - Саске, тебе больно? – его голос был таким нежным и заботливым, что я только выдохнул: - Нет… Все хорошо. Не останавливайся…. Он снова опустил голову и провел язычком вокруг моего пупка, вызывая бурю эмоций. Я не думал, что может быть так хорошо, когда другой человек всего лишь своими прикосновениями отправляет в нирвану, заставляя трепетать от ласк и поцелуев. Аники.. Я знал, что все это неправильно и так быть не должно, но это только лишь сон, а во сне можно все. Поэтому я не сдерживался, и, если бы не тупая боль во всем теле, прижал бы брата к себе и не отпускал больше. Итачи стянул с меня штаны и дотронулся до моего пульсирующего члена. Я сильно смутился, отчего покраснел, как помидор. - Мм, а он у тебя большой, - сказал брат, облизывая головку. Я приподнялся, чтобы посмотреть на брата, но тут меня сшибло новой волной наслаждения, когда Итачи взял его в рот. Я откинулся на мягкую подушку и тихо застонал, сгорая от удовольствия. Это было невероятно… Немыслимо… Волшебно… Черт, я просто сходил с ума. Потом брат игрался с головкой язычком, посасывая ее, словно леденец. Я смущался еще сильнее, когда он изредка комментировал мое состояние. Еще немного и я уже был готов отправиться к ангелам, но тут брат прекратил ласкать меня и снял с себя штаны. - Саске, я уже больше не могу… - его слова заставили меня тут же вернуться в реальность. - Ты что хочешь… - я взволнованно приподнял бровь. - Да, - кивнул он и, облизав два пальца, стал медленно вводить их в меня. Сначала это было не больно, даже как-то необычно и приятно, но когда к первому пальцу добавился второй, мне стало не по себе. - Итачи…. Ты уверен? – сказал я, когда почувствовал прилив боли. Никогда не думал, что со мной произойдет такое, пусть даже во сне. Но аники только улыбнулся: - Все будет хорошо, отото,- сказал он, вытаскивая из меня пальцы, - ты только потерпи немного. - Это больно? – вырвалось у меня, и сердце застучало еще сильнее. - Я буду нежен и буду стараться, чтобы тебе не было больно, - он наклонился и поцеловал меня в губы, так нежно и легко, что я поверил ему и готов был верить всегда. Но непрошенные слезы потекли из моих глаз, а я закусил до боли губу, чтобы не закричать. - Тихо, тихо, - шептал мне брат, целуя мое лицо, губы и шею, - потерпи немного, сейчас станет легче. Я зажмурил глаза и сжал простынь, которая не выдержала моей силы и тут же порвалась. Но мне было все равно, потому что боль накрывала меня снова и снова, как тяжелые волны, сбивала меня к скалам. Но так продолжалось недолго, через пару секунд стало легче, отчего я смог вдохнуть воздух и открыть глаза. - Ну, видишь, - сказал аники, - уже легче. Я кивнул и попытался улыбнуться, но вряд ли у меня это вышло хорошо. Он начал двигаться во мне, а я сходил с ума от новых, еще не ведомых мне, ощущений секса и близости. Это было невероятно, словно мое тело пронзает наслаждение, перемешанное с болью и стыдом. Понимание, что я занимаюсь этим с братом, еще больше возбуждало меня, и разум, уже не хотевший сопротивляться телу, решил просто отдохнуть. Все мысли куда-то исчезли, весь мир перестал существовать. В эти мгновения были только я и он. - Саске…я.. кончаю, - выдохнул Итачи и простонал. Я впервые видел его таким: возбужденным, страстным, покрасневшим от духоты и смущения. А огонь, что горел в его глазах, был живой, настоящий, словно это и был тот самый Итачи, которого я даже толком не знал. Я обнял брата, и тут же реальность вокруг меня разбилась на сотню разноцветных осколков, искажая картинку, ломая мир. А радужные фейерверки озарили мрак, заставляя выгибаться и стонать от нереальных ощущений, поглотивших меня полностью. Дыхание сбилось, тело стало ватным и дрожало от экстаза, пронзившего меня. Итачи упал рядом, так же тяжело дыша. Я обнял его, словно делал это каждую ночь. Он повернулся ко мне и улыбнулся. Его улыбка… Она была реальной, настоящей, прекрасной…Живой… - Я хочу, чтобы этот сон длился вечность… - прошептал я в тишину и, придвинувшись поближе к брату, закрыл глаза. Я знал, что когда проснусь, то все это исчезнет с утренней зарей. Но сейчас я так хотел быть рядом с ним, ощущать тепло, вдыхать его особенный запах, неповторимый и незабываемый. Ваниль, корица и мята – эта смесь была моим воспоминанием о нем, моем аники… …. Утро наступило слишком быстро. Преодолевая физическую боль, я собрался и, тихо выйдя из дома, пошел прочь. В голове моей крутился этот сон, забыть который я не смогу никогда. Он хотел, чтобы я убил его… Когда я засыпал, он взял с меня слово. Он просил убить его, когда придет время. Я обещал стать его палачом, обещал сделать это сам, один. Я должен сдержать свое обещание, хотя… Это был лишь сон… Прекрасный снег падал на землю, покрывая ее белой вуалью. Она, холодная и неживая, закрывала ее от мороза и стужи. Я обещаю тебе, брат. Я буду твоим последним воспоминанием….
